И Намор - В третью стражу [СИ]
- Ладно, - согласился несколько даже охрипший от споров Федорчук. - Чили так Чили. Альенде, и все такое.
- Альенде, по-моему, где-то в Европе сейчас. - Предположил Ицкович. - Послом. Или послом был поэт?
- Какой поэт? - Матвеев посмотрел на пустую бутылку и саркастически покачал головой.
- Не помню имени, - развел руками Олег. - Был у них... черт! А! Точно! Это Неруда был послом, только не помню где.
- Хрен с ним, - махнул рукой Федорчук. - Как договоримся?
- Мы с тобой встречаемся... - Степан взял листок с именами, перевернул и быстро записал адрес и дату встречи. - Устраивает? - Спросил он, демонстрируя запись Виктору.
- Вполне.
- Сразу после этого езжай в... - Матвеев возвел глаза к потолку, но сделал над собой усилие и вернулся к бумажке, записав, куда именно следует отправиться Федорчуку.
- Значит, через неделю, - кивнул Федорчук. - А ты?
- Я? Я попытаюсь собрать приданное...
- Что, есть карбованцы? - Усмехнулся Виктор.
- А то ж! - Улыбнулся в ответ Степан. - И карбованцы, и документы, и, может быть, кое-что из спецтехники умыкнуть удастся...
- И?
- Ну, думаю, за месяц управлюсь. А кстати, деньги-то у тебя есть или...
- Нет, но будут! - Твердо сказал Федорчук, и в глазах его мелькнуло что-то такое, что Матвеев даже поежился.
- Банк грабить собираешься? - Заинтересовался Ицкович.
- Нет, - серьезно ответил Федорчук. - Сволочь одну. Резидента.
- Тоже дело, - кивнул, соглашаясь, Олег. - Помощь нужна?
- Не напрягайся, - отмахнулся Виктор. - Сам справлюсь.
- Ну, сам, так сам, - пожал плечами Ицкович. - Мне тоже нужно время, чтобы вещички собрать. К концу февраля буду на месте.
- Где и как встречаемся? - Спросил Матвеев.
- Вокзал? - Предложил Федорчук.
- Главпочтамт? - Высказал свое предложение Ицкович.
- В ГУМе у фонтана, - но ирония Степана оказалась не востребована.
- Ты по-испански читаешь? - Вкрадчиво спросил Ицкович.
- Ну, разобрать несложный текст, я думаю...
- Тогда так, - Ицкович завладел листком и быстро записал свои предложения. - Это первый вариант. - Сказал он, показывая друзьям текст. Это второй. А это третий, резервный, если первые два не сработают.
- Идет, - кивнул, закончив чтение, Степан.
- Согласен! - Теперь бумажкой завладел Федорчук и быстро написал на ней еще две строчки.
- А это еще зачем? - Удивился Ицкович.
- А если что-нибудь не сложится, и мы застрянем в Европе? Где я буду вас искать?
- О! - Поднял вверх указательный палец Степан. - Мысль правильная. Мой официальный адрес и телефон, - сказал он, делая приписку с края листа. - Запомните?
- Тоже мне бином Ньютона! - Ответил Виктор, а Олег вместо этого сделал свою приписку. - Мои координаты, - сказал он. - Запоминайте.
(6)
Гости ушли. Олег еще раз измельчил пепел от сгоревшего листа бумаги, выбросил мусор, убрал со стола, и, вернувшись к окну в гостиной, задумался. За окном уже было темно. Ночь не ночь, но зимний вечер, да еще и облачность низкая, и ощущение такое, что вот-вот пойдет дождь.
Постояв так с минуту, Олег пожал плечами и, подойдя к буфету, достал из него вторую бутылку. На самом деле, сняв эту квартиру три дня назад, Баст фон Шаунбург купил три бутылки коньяка, шоколад, кофе и сигареты, чтобы иметь все это под рукой на случай серьезного разговора. Теперь вот предусмотрительность фрица и пригодилась: тащиться в кабак, определенно, не хотелось, а между тем Ицковичу было о чем подумать, но если думать, то в комфорте. В этом смысле еврей и немец вполне сходились в своих вкусах. Оба были сибаритами, вот в чем дело.
Ицкович усмехнулся своим мыслям, поставил бутылку на стол и отправился на кухню варить кофе. Ему предстояло обсудить тет-а-тет с самим собой несколько крайне важных вопросов, поскольку главный вопрос он для себя уже решил. Никуда он, разумеется, не поедет. И не сказал он об этом вслух только по одной причине. Пойми Степа и Витя, что он остается, останутся, пожалуй, и они. А вот этого Олег не хотел. Рисковать своей дурной головой, это одно, чужими - совсем другое.
Последняя "фраза" ему понравилась, а тут еще и кофе поспел - совсем хорошо. И он улыбнулся, между делом закуривая и рассеянно глядя на пузырящуюся кофейную гущу. А в ушах - вы будете смеяться, но все так и было - в его ушах звучала уже тревожная мелодия "Прощания славянки"...
Глава 3. Как вас теперь называть
Казалось бы, где Берлин и где Прага? Практически рядом, не так ли? Вроде так. Во всяком случае, Олег точно помнил, что в тот единственный раз, когда ехал на машине из Берлина в Прагу, дорога ему длинной не показалась. Но на этот раз все обстояло иначе. Путешествие на поезде и времени заняло много больше, и погода... В Германии, видите ли, шел холодный дождь, а в Чехословакии светило не по-зимнему яркое солнце. Другой мир, одним словом.
Олег вышел из здания вокзала налегке, оставив саквояж в камере хранения, постоял с минуту на мостовой, вдыхая воздух Праги и размышляя, не пойти ли ему пешком, потом все-таки взял извозчика и приказал ехать на Железну.
- Пан, не впервые в Праге? - на вполне сносном немецком спросил возница.
- Приходилось бывать, - улыбнулся Олег.
Настроение - несмотря ни на что - было замечательное. Кровь в жилах, что называется, играла, и во всем теле ощущалась некая приятная легкость.
"Еще немного и взлечу!" - усмехнулся он мысленно, закуривая сигару, и вдруг поймал себя на том, что поет. Ну не поет, разумеется, а напевает и не в голос - ну, разве что чуть-чуть, под сурдинку - а про себя. Но все-таки ...
"Танго, в Париже танго ..." - И при чем, спрашивается, здесь танго, и почему Париж, если он сейчас в Праге?
А в Праге было прохладно, но не холодно, и еще - сухо. По-видимому, здесь не только снегопада не было, но даже паршивый дождик давно не выпадал.
- Здесь, - сказал он извозчику, по наитию определив подходящее место. А почему место было подходящее, он и сам бы объяснить затруднился, хотя и чувствовал, что прав. Ощущение чем-то напоминавшее Ицковичу чувство удачи, посетившее его как-то за игровым столом в Атлантик Сити. Идет карта и все. Успевай только делать ставки и забирать выигрыш.
"Джеймса Бонда изображаешь? - спросил он себя, расплатившись и направляясь к небольшому кафе, пристроившемуся между книжным магазином и магазином карт и эстампов. - Или работаешь под Челентано?"
Но факт: кафе располагалось весьма удобно для тех, кто выходил из корпуса, где размещался филологический факультет Карлова университета. А с другой стороны, кто сказал, что Он ходит именно в это кафе? А если даже и ходит, то почему именно сейчас?
Нет ответа. Но Ицкович его и не ожидал, он просто пыхнул сигарой и вошел в кафе, тренькнув колокольчиком над дверью.
"Плевать! - решил он, не позволяя себе даже по сторонам смотреть. - Не догоню, так согреюсь!"
- Кофе, - сказал он чишнику[56], подскочившему к столику, едва Олег успел сесть. - Крепкий кофе. И... - Он хотел попросить коньяка, но потом решил, что начинать посещение Праги с коньяка - моветон. - И, пожалуй, рюмку сливовицы.
И вот только тогда, когда кельнер отошел, Ицкович позволил себе обозреть крошечный зал каварни[57], и даже не удивился, увидев в считанных метрах от себя, знакомые лица. Вернее, знакомыми показались ему два лица. Во всяком случае, если судить по фотографиям, горбоносый мужчина с папиросой зажатой в длинных пальцах пианиста - это, скорее всего Якобсон, а мужчина с аккуратной бородкой - Трубецкой. Оставалось решить, кто же третий, но это было, в сущности, и не важно. Потому что ..."Танго, в Париже танго!"
- Роман Осипович? - спросил Ицкович по-русски.
- Да? - мужчина с папиросой посмотрел на Олега, пытаясь видимо, вспомнить, кто бы это мог быть.
- Вы едва ли меня помните, - поспешил объясниться Олег, вставая между тем из-за стола. - Я, видите ли, подходил к вам во время вашей прошлогодней лекции в Париже.
- А! - Сказал Якобсон, явно не вспомнив человека, которого на самом деле видел впервые в жизни. - Да. Позвольте, позвольте... - Но вспомнить то, чего не знаешь, невозможно.
- Олег Семенович Голованов, - представился Ицкович. - Психолог.
- Психолог? - удивился Якобсон.
- Что отнюдь не мешает мне интересоваться современной лингвистикой.
- Вот как? - поднял бровь мужчина с бородкой.
- Именно так, Николай Сергеевич! - Улыбнулся Ицкович.
- А меня вы, где слушали? - Усмехнулся в ответ Трубецкой.
- В Вене. Вы ведь там, если не ошибаюсь, профессорствуете.
- О чем вы говорите? - по-немецки спросил, молчавший до этого третий мужчина. - Я скверно говорю по-русски, и еще хуже понимаю.
- Я сильно ошибусь, если предположу, что имею удовольствие видеть перед собой профессора Матезиуса? - Если Якобсона и Трубецкого Ицкович хотя бы на фотографиях видел, то про Матезиуса он знал так мало, что кроме как тыканьем пальцем в небо его эскападу назвать было сложно. Но он не ошибся! Он снова угадал.
